Хроники Многожильного
Балак проснулся с криком, закипающим в его легких, мир был в огне. Жар проникал под кожу, первобытный, дикий, боль застелила глаза. Запах горелого мяса проник в кабину челнока. Балк – человек бывалый, он был там с самого начала. Он, как любил поговаривать Крин, “многое повидал на этом свете”. Образ улыбающегося Крина исчез в дыме взрыва. Он уставился на пару сантиметров воздуха, отделявших теперь его собственное тело от его же собственной ноги. “Да уж, пришлось повидать многое”, – подумал он без всякого, впрочем, к себе сочувствия. Плоть на его бедре слегка пузырилась. Срез был ровненький, аккуратный, без крови. Чем бы не покорежили его ногу, рана была прижжена мгновенно. Наниты в его крови уже начали свою работу, боль постепенно затихала, переходя в из острой в спокойную, ноющую.
Балак сидел обездвижено, будто бы загипнотизированный оторванной конечностью, распластавшейся перед ним. На секунду его охватило какое-то безумие, ему показалось, что он может просто взять сейчас ее и надеть обратно, так просто, как если бы это был старый башмак. Балак насторожился, заслышав какой-то шум. Он посмотрел вверх. Сверху на него уставился беспилотный летательный аппарат. Они долго смотрели друг на друга, а затем аппарат оторвал свои конечности от крыши челнока, его сегментированное тело выгнулось и застыло в форме перевернутой арки. Какое-то время аппарат не двигался, словно выжидая, и в этом выжидании было что-то угрожающее, хотя, возможно, Балак просто был ему любопытен. Затем, слегка заклинивая на ходу, машина устремилась вверх, через проделанное ей отверстие в крыше челнока. Ее скрип эхом повис в кабине судна. Спустя мгновение луч виридиана рассек корпус челнока, здоровенная железяка упала всего в паре сантиметров от того места, где сидел Балак. Виридиан дергал конечностями, распознавая находящиеся внутри объекты. Но Балак уже начал выбираться оттуда, с трудом передвигаясь и перемежая кряхтение всеми известными ему ругательствами.
Снаружи клубы дыма уходили в разбитые небеса. Балак издали наблюдал за темными фигурами, плывущими в дыму и пыли. Они сотнями сновали туда-сюда по широкой, засушливой впадине. Небольшие машины, присланные сюда вместе с первой волной Реклаймеров после завершения битвы. Они резали, шлифовали и измельчали, чтобы все, что осталось на поле битвы, могло легко превратиться в горки мусора, которые затем будут собраны комбайнами и превращены в ничто. Заданные единственной целью, они уничтожали обломки, заботясь о том, чтобы ничто ценное не угодило вдруг в мусор. Балак мог слышать напряженное, рабочее гудение машин позади него. И через несколько часов впадина выглядела так, будто бы никакой битвы здесь никогда не было. Будто бы никто здесь не сражался, не умирал, не проливал свою кровь. Легкое беспокойство, грызшее Балака, вдруг прорвалось наружу. Битва закончилась. Но он – он почему-то все еще был здесь.
Он провел двумя пальцами по предплечью и встроенный дисплей мгновенно отреагировал на это его действие, отобразив в воздухе мерцающую карту местности. После любой другой битвы карта бы мигала биоподписями его соратников по оружию и врагов, определяя их местонахождение в пределах диапазона сканирования. Но сейчас она была совершенно пуста. Балак судорожно сглотнул слюну. Он был один.
Так называемое “горячее замещение” было широко распространено в тех областях галактики, где война шла особенно напряженно. Редко когда оставалось достаточно времени на то, чтобы устранить последствия битв и на сборы. Куда эффективнее было перераспределить силы на передовых, а уборку предоставить Реклаймерам. Один из участников операции просто нажимал на кнопку и все клоны, отмеченные соответствующим идентификатором падали замертво прямо там, где стояли. А через несколько секунд они уже просыпались на другой стороне планеты или в другой галактике – точное расположение не имеет никакого значения в наши дни – готовые к бою. Но в этот раз Балак этого не сделал.
Он выхватил пистолет. Оружие, разработанное Минматаром, приятно отяжелило руку. Знакомое чувство. Как и ощущение на лице теплого ветерка с полей Матара. Как запахи дикого Рикмаля на рассвете. Будто бы он дома. Он задумчиво сложил руки на груди – увидит ли он эти места когда-нибудь снова?
“Толку от твоего тела не так уж много”, – вспомнилось Балаку.
“Оборудование может быть заменено. Твои знания – вот что имеет значение. И твой опыт. Чтобы не случилось, ты вернешься на свои боевые позиции любыми средствами”
“Стандартная процедурка”, – ответил Балак самому себе и приставил дуло к виску. Своему виску, так, чтобы ощущать кожей прохладу металла. Рядом с ним никого не было. Ни CRU, ни промежуточных станций, о которых он бы знал хоть что-нибудь. И уж точно здесь не было MCC. Если он умрет, то проснется ли затем в клоне своего тела? Наверное. Может быть. Он не был в этом уверена. Его рука слегка дрогнула. В худшие свои времена он молился о смерти. Настоящей смерти. Чтобы присоединиться к Кали и Хандреду в их путешествии по небесным тропам на целую вечность. Его палец плотнее лег курок.
Мне нужна твоя помощь, Странник.
Это было как если бы кто-то шептал ему эти слова на ухо, Балак чуть не вышиб себе мозги от неожиданности. Но вместо этого он все же успел направить пистолет в воздух, где он рассчитывал найти человека, сумевшего подкрасться к нему каким-то образом. Резкое движение привлекло внимание машины. Она подалась было в сторону Балака, но, распознав его, заскрипела с негодованием и продолжила методичное уничтожение челнока, рассекая его лазером. Машина расчленяла судно на части с любовью матери и точностью хирурга. Балак чуть выпустил в аппарат пулю со злости.
Ты должен выслушать меня
На этот раз балак скорее чувствовал голос, чем слышал его. Чувствовал всем своим существом. Он рассеянно подумал, что, верно, именно так начинают сходить с ума.
Он попробовал встать, но не смог удержать равновесие и упал прямо на обрубок своей конечности. Острая боль разлилась по его телу, а виски начали бешено пульсировать. Инстинктивно он схватился за рану, только усилив боль.
Ты здесь не просто так. ты должен кое-что увидеть.
Балак прошипел через сжатые зубы: “Простите, я несколько занят сейчас. Может быть, в другой в раз”.
Двигайся на юг. Ты должен кое-что увидеть.
“Да, да, вы это уже говорили”.
Голос стал настойчивым. Это должен быть ты, Странник. Только ты. Ты должен поторопиться.
Балак уставился на свою изуродованную конечность. “Конечно, уже бегу”.
И тогда голос исчез и Балака сомкнуло тишиной, мир тяжело накатил на него, а вокруг стояла такая густая тишина, которая рождается от изнеможения и истощения. Мир, только что подвергнувшийся такому невероятному насилию, стих и онемел. Балак привел себя в вертикальное положение и занялся изучением карты. Он решил для себя, что так или иначе выберется с этой планеты. Однако довольно скоро стало очевидно, что карты безнадежно устарели. Действие встроенных датчиков было сильно ограничено, а последнее глобальное обновление – каждая боевая единица располагала доступом к сети TACNET, карты которой постоянно дополнялись информацией, основанной на наземных и воздушных наблюдениях – было уже много часов тому назад. И если бы он даже сомневался в своем полном одиночестве в этом месте – отсутствие телеметрии было веским тому доказательством.
